Уникальность: выше 30%
Содержание
Введение 3
Основная часть 4
1 Содержание гражданских правоотношений. 4
2 Проблема классификации гражданских правоотношений на регулятивные и охранительные 14
Заключение 24
Глоссарий 25
Список использованных источников 27
Список сокращений 29
Приложения 30
2 Проблема классификации гражданских правоотношений на регулятивные и охранительные
Проблема классификации гражданских правоотношений на регулятивные и охранительные не получила однозначного решения ни в общей теории права, ни в цивилистике. Спектр взглядов на указанное деление весьма широк: от полного отрицания существования охранительных правоотношений до признания большой значимости классификации правоотношений на регулятивные и охранительные. При этом даже среди сторонников выделения охранительных правоотношений отсутствует единство по вопросу о понятии данных правоотношений, их субъектах, содержании, основаниях возникновения и прочих характеристиках.
С известной долей условности, мнения, высказанные в отечественной литературе по поводу разграничения регулятивных и охранительных гражданских правоотношений, могут быть сведены к трем позициям: полного отрицания идеи существования охранительных правоотношений, признания охранительных правоотношений стадией динамики регулятивных правоотношений и квалификации охранительных правоотношений как самостоятельного вида правоотношений.
Взгляды по рассматриваемому вопросу, так или иначе, основываются на следующих положениях:
1) каждая юридическая норма включает в себя три элемента - гипотезу, диспозицию и санкцию;
2) правонарушение или иные помехи в осуществлении субъективного права обусловливают изменение самого субъективного права;
3) всякое субъективное право является правом именно потому, что способно к принудительному осуществлению (осуществление права обеспечивается государственным принуждением);
4) способность субъективного права к принудительному осуществлению обусловливает выделение в его составе наряду с правомочием на собственные действия и правомочием требования правомочия на защиту.
Так, А. Х. Гольмстен, рассматривая науку гражданского судопроизводства как «учение о судебном осуществлении гражданских прав, подвергшихся нарушению», отмечал, что одним из сущностных свойств субъективных прав является возможность их принудительного осуществления. «Всякое право, - писал ученый, - естественно стремится к осуществлению, т.е. к созданию того фактического состояния, которое вполне соответствует его содержанию... Лицо, встретив в осуществлении своего права препятствие, обращается к суду, при содействии которого нарушенное право его осуществляется» [4, с. 358]. Таким образом, препятствия в осуществлении субъективного права (его нарушение, оспаривание и пр.) являются, по мысли А.Х. Гольмстена, основанием для принудительного осуществления нарушенного или оспариваемого права и не влекут возникновения иных (охранительных) правоотношений.
С одной стороны, ошибочно разделение норм права на регулятивные и охранительные, так как такое разделение по существу ведет к отрицанию нормативности и связанной с ней принудительности так называемых регулятивных правовых норм и институтов, а с другой право на защиту нарушенного кем-либо субъективного права является правомочием, входящим в содержание этого права. Правонарушение не влечет возникновения новых правоотношений, а является лишь основанием для применения санкции трехэлементной правовой нормы и осуществления одного из правомочий субъективного права.
Несмотря на внешнюю стройность рассуждений ученых, не разделяющих концепции существования регулятивных и охранительных правоотношений, отстаиваемые ими взгляды нельзя признать верными. Логические и содержательные просчеты основанных на отрицании самостоятельности охранительных правоотношений подходов неоднократно становились предметом критики. Рассмотрим лишь один пример, достаточно полно иллюстрирующий несостоятельность данных взглядов.
Если бы рассмотренное выше верно отражали действительность, то виндикационное притязание следовало бы трактовать либо как особое, «боевое» состояние субъективного права собственности, либо как один из элементов (правомочие на защиту) названного права. Вместе с тем, ни первая, ни вторая интерпретация не имеют даже видимости правдоподобия, поскольку, во-первых, правоотношение собственности и виндикационное правоотношение различаются по субъектному составу; во-вторых, право собственности и виндикационное притязание могут принадлежать разным субъектам; в-третьих, отлично содержание правоотношения собственности и виндикационного правоотношения; в-четвертых, право собственности и виндикационное притязание характеризуются различными юридическими свойствами; в-пятых, правоотношение собственности и виндикационное правоотношение относятся к различным категориям гражданских правоотношений.
